Социология - скачать книги или читать онлайн. Страница 48

В ХХ веке мы узнали от радикальных политических активистов и не менее радикальных политических мыслителей, что «everything is political». Благодаря этому тезису началась великая политологическая реконкиста: отвоевание мира повседневности и присоединение его как еще одного онтологического региона к суверенному царству Политического. Раньше муж мыл посуду по средам, потому что в этот день не было футбола на канале «Спорт-24», теперь же он моет посуду по средам «для того, чтобы создать видимость симметричности гендерных отношений в патриархальной семье – ведь остальные шесть дней в неделю посуду по‑прежнему моет жена».

Рецензия на книги:

Имя автора статьи, почетного профессора права, науки и технологии школы права Калифорнийского университета Дэвис Марио Биаджиоли, широко известно среди историков науки и технологии (особенно раннего Нового времени), а также исследователей проблем интеллектуальной собственности. Значительную часть своих работ Биаджиоли посвятил изучению научной деятельности Галилея [Biagioli 1993; Biagioli 2006; Biagioli 2010; Biagioli 2005]. Однако, нужно отдать ему должное, Биаджиоли не стремится сосредоточиться исключительно на великом итальянском астрономе и математике. Скорее, он пытается на этом примере понять свойственные эпохе научные практики, особенности взаимоотношений между наукой и политической властью, дихотомию открытости-закрытости (secrecy), роль разных видов репутации (credit) в науке на заре Нового времени.

Описывая то, каким образом урбанисты и социологи мыслят городское пространство, трудно удержаться от метафоры военных действий и не упомянуть «противостояние между двумя лагерями и кланами исследователей» [Вахштайн 2012]. Однако стоит ли противопоставлять способы мышления урбаниста и социолога? В чем принципиальная разница этих подходов? Насколько непроницаема граница между ними? Например, Е. Трубина пишет, что оба подхода обладают «общим языком» и «урбанистическую теорию можно с уверенностью считать частью социальной теории» [Трубина 2010: 15]. Насколько справедливо это утверждение? В конце статьи я вернусь к этим вопросам, а пока ограничусь констатацией неоднозначности отношений между подходами урбанистов и теоретиков.

Отношение социологии к своему объекту – именуемому обществом или социальным – можно (очень условно) разделить на три фазы. В начальной фазе объект мыслится как существующий независимо от описывающей его дисциплины. Социолог должен установить объективные законы социального (в жесткой позитивистской версии нашей науки) или истолковывающим образом понять его (в более мягкой неокантианской версии). Это докритическая социология, еще не включившая полностью саму себя в свой собственный объект изучения.

В статье рассматриваются социальные проблемы маршрутного такси как специфического постсоветского феномена – частного общественного транспорта. Авторы подчеркивают теоретический потенциал исследования маршрутного такси для социологии города. Социотехнический ансамбль маршрутного такси является полем многочисленных противоречий и конфликтов, среди которых выделяется проблема справедливости. В конце статьи выдвигается гипотеза о том, что конфликтогенность маршрутных такси обусловлена столкновением различных режимов справедливости.

В условиях перехода к постиндустриальной экономике, сопровождающегося стремительным старением населения, мы вынуждены пересмотреть взгляды на нетрудоспособность (теперь это все больше неспособность к переобучению, а не инвалидность) и перспективы/необходимость переквалификации во всех возрастах. В рамках исследовательского проекта «Евробарометр в России» был измерен уровень владения современными технологиями среди людей старше 50 лет. Сам по себе возраст является лишь второй по значимости причиной низкого уровня владения технологиями. Наиболее существенным фактором, влияющим на степень владения технологиями, является образование, причем его значимость с возрастом существенно возрастает.

Существующие теории инноваций не дают внятного объяснения, почему одни группы более чувствительны к инновациям, чем другие. «Слепое пятно» теорий инноваций сокрыто в механике их работы. В данной работе предпринимается попытка найти новые способы выделения групп населения, чувствительных к инновационным процессам, путем анализа отношения людей к научно-техническому прогрессу. На основании данных исследований выделяется три базовых компонента, определяющих установки населения к развитию науки и технологий.

Статья посвящена исследованию моделей распространения инноваций. На базе диффузной модели Э. Роджерса и территориальной модели Т. Хегерстранда автором разработана альтернативная модель, позволяющая анализировать инновационную динамику с учетом особенностей ее пространственного распространения.

В статье рассматриваются отношения между властью и техникой. В качестве теоретического ресурса автор использует марксизм и акторно-сетевую теорию. Эти традиции зачастую указывают на неразрывную связь между техникой и властью, стабилизацией технологий и доминированием. На материале кейсов из истории советской техники автор показывает неоднозначный характер этой связи.

В статье рассматривается взаимосвязь между становлением новой отрасли научного знания и внешними по отношению к нему ситуативными факторами. На материале кейса из истории микробной теории в царской России автор демонстрирует, что новое знание вышло за пределы лаборатории и обрело востребованность обществом и другими учеными благодаря внешнему обстоятельству – эпидемии холеры.

В этой статье рассматриваются концептуальные инновации Джона Ло, к которым автор относит понятия дополнительных реальностей, пространства (места) знания и hinterland. Автор демонстрирует, как знание, перформативно производящее реальность наиболее убедительным образом, получает возможность воссоздать себя в виде сети.